Я сижу тут в ломбарде уже как десять минут, Они меня там за*бали, и они там скоро умрут. Они владельцы ломбарда, а я бродяга-шатун, Жизнь для меня - это нарды, жизнь для меня - просто шум. Я сам бродяга с рождения, я рано съ*бал из семьи, Кому-то в детстве варенье, а кому п*здюли в вши. Меня расстрогать не выйдет, я варил и жрал снегирей, И пох*й, кто что предпримет, полюбасу я всех сильнее. Они заперлись в кабинете и думают, что спаслись, Но чисто в натуре дети, даже неловко за них. Охранник лежит у двери, секретарша лежит поверх, И сбоку еще один мерин, две обоймы на всех про всех. Да, интерьерчик подпорчен, ремонт тут необходим, Пули из стенок вынуть и поменять ковролин. Люблю я вот эти минутки, минутки перед концом, Звук смерти немного жуткий, лучше для тех, кто знаком. Ломбарды - моя стихия, я чувствую их как родных, Из-за двери заголосили, очень просят не трогать их. Говорят, у них детки малые, говорят, родаки старики, Что случилось, барыги жадные? Жить охота, ростовщики? Но как же мне вас не трогать? Не трогать мне вас нельзя, Не руками, конечно, еб*мить, ну, с ноги, и кончу с ружья. Руками сложу я ценности в сумку и рюкзачок, Лихо я здесь все исполнил, как на Дону казачок. Выхожу, и менты подоспели, вот не стоило им так спешить, Молодые сержанты - тефтели, и они ведь могли бы пожить. И их пресмешные фуражки не валялись бы в желтом снегу, И их препростые мордашки и дальше бы жевали еду. Ну да ладно, пока, городок, я поехал кататься вперед, Знаю жирный ломбардик впереди меня там ждет. Ломбарды ведь есть повсюду, больше только кафе и аптек, Так что без дела не буду, я ж продуманный человек. Тут я родился, тут пригодился, тут я вырос, и этому рад, С малолетки я знаю четко: если видишь людей, значит рядом ломбард. Так от ломбарда к ломбарду и вихляю по жизни я, Прыжками, по типу гепарда, и я ускореньицем, б*я. Ускорение - мама движения, ускорение - мама всему, Тормозят пускай другие, а мне в ломбард, мне пох*ю.